Промзона - Страница 79

– А хрен знает, какой-нибудь очередной любовник. Анастас голый, истыкали его как подушечку для булавок, кокаин на ковре сантиметровым слоем…

Угольный директор поразмыслил и изрек:

– Убийцу, наверное, скоро поймают. Быть того не может, чтобы Анастас жил в «Кремлевской» и этот номер не был бы набит жучками.

– Служба безопасности «Кремлевской» клянется, что ничего не ведает и за гостями не шпионит.

Ахрозов просмотрел меню и сказал официантке:

– Я ничего не буду. Голова болит.

В номере Ахрозов еще раз позвонил Извольскому, но телефон снова выключили, и он не стал перезванивать. В конце концов, у Извольского стоял определитель номера, и если звонок Ахрозова для него еще важен, – пусть набирает сам.

Телефон зазвонил сам в восемь часов вечера.

– Але! – сказал Ахрозов.

На том конце трубки молчали.

– Але! – против воли Сергей сорвался на крик.

Связь была исправной: было такое впечатление, что человек, держащий вторую трубку, едет в машине. Далеко-далеко слышалась музыка, и доносился шум от улицы за стеклом.

– Але! – повторил Ахрозов.

Трубку подержали еще несколько мгновений и бросили.

Через полчаса последовал еще один, такой же, звонок. Номер звонившего не определялся.

К десяти вечера Ахрозов весь извертелся. Вынужденное безделье разъедало его, как царская водка разъедает золото. Странное дело, но снять возбуждение алкоголем не хотелось, при одной мысли о водке или дозе Ахрозов чувствовал тошноту. Возможно, это было из-за той дряни, которой Ахрозова окормили вчера. Или, наоборот, из-за стресса.

Вице-президент и угольщик снова поднялись к нему в номер и позвали вниз, поиграть в боулинг. Ахрозов отказался.

К одиннадцати вечера он принял решение. Ахрозов заказал машину и поехал в «Кремлевскую». Он не сомневался, что пленка с записью убийства существует, и что Бельский предъявит ее в самый неподходящий момент. Он хотел расставить все точки над «и» сам.

* * *

Когда Ахрозов вошел в казино, праздник жизни был в самом разгаре. Бельского в общем зале не было. Кое-кто из знакомых помахал Сергею рукой, несколько удивленный встречей. За одним из столиков, к которому был вынужден подойти Ахрозов, обсуждалось убийство Анастаса. Видимо, в гостинице это было новостью номер один.

Ахрозов попросил себе чашку кофе и фруктов, а потом поднялся на второй этаж, в VIP-помещение. У него не было соответствующей карточки, и охранник, не знавший его в лицо, не хотел его пускать.

– Скажи Степану, что я хочу с ним поговорить. Сейчас, – сказал Ахрозов охраннику.

– Вы – это кто?

– Он знает.

Ахрозов спустился вниз и выпил заказанный кофе, а через некоторое время к нему бесшумно подошел официант:

– Вас ждут, – сказал официант.

Они прошли на второй этаж, миновали VIP-зал и оказались где-то в служебных помещениях гостиницы. Там они спустились в гараж, где Ахрозова уже ожидал черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Около задней двери дежурил стриженый парень в кожанке.

– Вам сюда, – сказал парень, распахивая дверь.

Ахрозов сел на заднее сиденье, парень вскочил вперед, к водителю, и «Мерседес» тут же вылетел со стоянки, бесшумно, как ниндзя, стелясь по мокрому осеннему асфальту.

Поездка была недолгой: спустя десять минут «Мерседес» нырнул в раскрытые ворота одного из арбатских особнячков. На особнячке не было ни одной вывески, и вход в него располагался не с улицы, а со двора, перекрытого высоченным, с телекамерами забором.

Ахрозов ожидал, что машина остановится у подъезда, но не тут-то было: в стене особнячка открылись ворота, и машина въехала по пандусу в небольшой подземный гараж.

Ахрозов, не дожидаясь стриженого мальчика, отворил дверь и вышел из машины. В гараже царила полутьма, словно в вырытой, но еще не засыпанной могиле. Фары «Мерседеса» отражались от луж на бетонном полу и хромированного лифта в дальнем конце. Около лифта стояли двое охранников с рациями в руках и кобурами на поясе. Еще один охранник подошел к Ахрозову.

– Вам сюда, – сказал он, указывая на лифт.

Пока они поднимались, охранник несколько раз переговаривался по рации. Ахрозов сам был не новичок в том, что касается мер безопасности. Но то, что он наблюдал, было не безопасность. Это было шоу.

Наискосок лифта на третьем этаже во всю стену располагалось зеркало, удваивая и без того немаленькую площадь особняка. Приемная была огромной, и ни одной из дверей, ведущей из приемной, не было никаких табличек. Дверь слева была открыта, и за ней виднелся длинный обеденный стол. Дверь направо была закрыта, судя по всему, это был кабинет.

Секретарш в приемной не было: за одним из столов сидел невыразительный человек в штатском.

– Прошу, – сказал охранник, становясь у дверей кабинета.

Ахрозов толкнул дверь и вошел. В кабинете можно было б устроить теннисный корт. У дальнего конца его возвышался породистый стол красного дерева и высокое, похожее на трон кресло. Сейчас кресло было пусто.

Чуть дальше стоял диван белой кожи и кресла, окружавшие низенький стеклянный столик. Под поверхностью столика плавали серые округлые рыбки – пираньи. В радужном стекле отражался экран видеомагнитофона, и на экране этом был вчерашний номер в «Кремлевской».

На диване сидел круглолицый человек в бежевой водолазке и с совершенно белыми волосами.

Это был не Бельский. Это был Констанин Цой.

– Садись, Сережа, – сказал Цой. – Хочешь посмотреть?

– Да.

– Что, не помнишь, что делал?

– Все помню.

Цой щелкнул ленивчиком, и изображение ожило. Съемки продолжались минут семь. Это были съемки хорошей оптикой. Класс изображения был даже выше, чем на любительской VHS. На пленке было очень хорошо видно, что никакого хобота у Анастаса нет.