Промзона - Страница 29

Олжыбмаев приехал ровно в одиннадцать. Наверное, Цой учил его не хуже, чем Извольский – Дениса. Вместе с Фаттахом в кабинет вошел Анастас в белой футболке с двумя аристократически сплетенными «А» на кармашке. Накачанные плечи Анастаса покрывал ровный загар, на левом запястье сидели часы «Зильберштайн» из белого золота, и ногти губернаторского любимчика были тщательно наманикюрены и покрыты неярким лаком. От него пахло дорогой туалетной водой.

Олжымбаев, одетый, несмотря на летнюю жару, в безукоризненно белую рубашку и серовато-желтый пиджак от Армани, оглядел более чем скромную переговорную в поисках сиденья, сооветствующего его статусу и пиджаку, а потом беззаботно придвинул к себе колченогий канцелярский стул и сел. Анастас, болтая ногами, угнездился на подоконнике.

– Итак, господа, о чем речь? – спросил Денис.

Фаттах улыбнулся и развел руками:

– Воевать не хотим, Денис Федорович. Мы вообще никогда не хотели войны. Мы всегда хотели мира.

– Хорош мир, – сказал Ахрозов, – шахту отобрали, а туда же, мириться.

Фаттах недоуменно улыбнулся и посмотрел на Дениса, как бы ища у него поддержки.

– Мы и не собирались отбирать у вас шахту, – сказал Фаттах, – просто нам эта шахта была нужна, а продавать вы ее не хотели. Мы и сейчас согласны ее купить.

– И ваша цена?

– Восемь.

– Раньше вы предлагали меньше, – сказал Денис.

– Раньше у вас было тридцать процентов, а теперь мы готовы купить контрольный пакет.

– Это слишком мало за контрольный пакет.

– И сколько ж ты хочешь?

– Давай позовем аудиторов. Они посмотрят баланс. Оценят компанию.

Фаттах оскалил белые зубы.

– Денис, ты чего гонишь? Какие аудиторы? Аудиторы, это когда в лохотрон играют. Фонду какому-нибудь продают. Американскому.

Денис впервые слышал такое определение аудитора, хотя в принципе в России оно соответствовало действительности.

– Эта шахта меченая, – сказал Фаттах, – ее гонят по полю. Ни одна меченая компания не стоит больше, чем деньги, которые из нее можно отжать за год. Из этой шахты можно отжать восьмерку.

– Эта сумма не обсуждается.

– Хорошо, тогда заплатите вы восемь нам.

– За что?

– За кредиторку.

– Почему мы должны платить за то, что у нас украли?

Олжымбаев засмеялся.

– Денис, смотрите. У вас было тридцать процентов шахты. Теперь у вас девяносто два процента. Шестьдесят два вы купили у Царандоя и Гриши. Так?

– Без комментариев.

– Вы считаете, что ваши тридцать стоят больше восьми. Значит, пакет, который вы купили, стоит больше шестнадцати. Вам он достался почти даром. Получается, вы заплатили нам восемь, а купили за это шестьдесят процентов акций. Минус долги. Мы же на вас работали, Денис! Мы для вас шахту от долгов очистили и акционеров к вам на флажки загнали.

– Спасибо за самоотверженный труд, – усмехнулся Ахрозов.

И тут голос впервые подал Анастас:

– Сергей Изольдович, – сказал Анастас, – мне кажется, вражда между вашими группами зашла слишком далеко. Папа недоволен. Зачем обострять ситуацию?

– Зачем? – вскочил с места Ахрозов, – да затем, что…

– Тише, – сказал Денис, – это была наша шахта, и она останется нашей. У нее были долги. Долги мы готовы выкупать. Цифра «восемь» не обсуждается. Другие ваши предложения, Фаттах Абишевич, мы готовы выслушать.

Когда Анастас и Фаттах покинули кабинет, менеджеры Извольского хлопнули друг друга по рукам.

– Yes! – сказал Денис, – мы сделали это!

– Ребята струсили. Ребята нервничают. Из ребят пошел сок, – прокомментировал Ахрозов.

Денис протянул ему трубку, чтобы он первым позвонил Славке.

* * *

Денис встречался с Фаттахом еще несколько раз. Казах дергался все больше и больше. Сумма выкупа, которую «Сибирь» просила за шахту, упала с восьми миллионов долларов до шести, потом до пяти с половиной; потом до четырех. Наконец Фаттах назвал цифру «три». Это были вполне разумные деньги. По сути, они не намного окупали затраты, которые понесла сама «Сибирь», но все-таки позволяли Цою не потерять лицо. Никто б не сказал в этой ситуации, что Цой вынужден был бежать с поля сражения, разбитый наголову.

В конце концов, Фаттах был прав: можно было очень спокойно заявить, что никакой ссоры между Извольским и Цоем не было, а просто Альбинос помог Слябу развести мелких бандитов и получил за это небольшое, но достойное возраграждение.

Полпред Ревко знал о переговорах, но относился к ним вполне нейтрально. Он несколько раз повторил Черяге, что не его задача – плодить промышленные конфликты в регионе. Полковнику Самарину о переговорах, разумеется, никто ничего не говорил, и поэтому начальник РУБОП самоотверженно копал дрянь на Анастаса и Фаттаха, не подозревая, что его спонсоры в любой момент могут сказать ему «стой!».

Но что самое странное – против был Извольский. Денис не понимал причин, но всякий раз, когда Черяга приносил Извольскому новый и новый вариант вполне почетного мира, в глазах стального короля вспыхивало тусклое раздражение.

Наконец Фаттах назвал цифру в два миллиона, и на этой цифре Извольский сломался.

– Хорошо, – сказал он Денису с Ахрозовым, – пусть Костя мне позвонит.

Костя, однако, не позвонил; зато Сергею Ахрозову позвонили из приемной губернатора области и попросили приехать в субботу к четырем вечера в губернаторскую резиденцию.

Резиденция губернатора Орлова располагалась на пяти гектарах соснового леса в излучине реки Выкса. Был жаркий июльский день; трава в степи выгорела на солнце, и над стоящим в котловине городом плавало грязное марево. Здесь, в резиденции, было почти прохладно, на зеленом газоне возле мраморного бассейна журчала поливалка, и вокруг нее в воздухе, как нимб, парила маленькая радуга.